Народ, всех поздравляю с Днем Победы!
Желаю нам с вами быть такими, чтоб тем, кто тода сражался за наше "сегодня", не было за нас стыдно ни сейчас, ни в будущем.
Давайте ценить то, что у нас есть их стараниями.
И еще, давайте, жить дружно, что ли =)
Желаю нам с вами быть такими, чтоб тем, кто тода сражался за наше "сегодня", не было за нас стыдно ни сейчас, ни в будущем.
Давайте ценить то, что у нас есть их стараниями.
И еще, давайте, жить дружно, что ли =)
Я долго думал, чего бы сегодня такого тематического написать. И в конце концов решил, почему бы и нет =). Дело в том, что я уже вот лет семь собираю понравившиеся стихи. Как известные, так и совсем забытые. Раньше в блокноты переписывал, теперь вот на компе специально папка лежит... Короче, я выбрал из этих подборок военные. Получилось то, что получилось. Надеюсь, вам будет интересно =).
традиционно много текста =)Алексей Недогонов
22 июня 1941 года.
Роса еще дремала на лафете,
Когда под громом дрогнул Измаил.
Горнист полка у штаба
На рассвете
В холодный горн тревогу протрубил.
Набата звук,
Кинжальный, резкий, плотный,
Летел к Одессе,
За Траянов Вал, —
Как будто он не гарнизон пехотный..
А всю Россию к бою поднимал!
Лариса Васильева
Эвакуация
Бегут, как овечки, теплушки,
Коровой ревёт паровоз,
Летят серебристые стружки
С пристанционных берёз.
Какое хорошее лето!
Смешное поют провода.
Я еду, я еду, я еду.
И даже не знаю куда,
Как низко летят самолёты,
Над поездом вьются они,
Я, кажется, вижу пилота.
- А ну, дурачок, догони!
Эй, дурачок, догони1
Эй, ты, поднажми – ка немножко,
Меня не догнать всё равно! –
Весёлое слово «бомбёжка»,
С «картошкою» схоже оно.
Вся в дырочках крыша, как сито.
Не страшно мне – мама со мной.
Неведеньем детства прикрыта
Я, как неприступной стеной…
…Недавно одна кинолента
Войной опалённого дня
С отчётливостью документа
Вернула в те годы меня.
И время разверзлось, как яма,
И ночи волна наплыла,
И страшно подумать, что мама
На волос от смерти была.
Леонид Решетников
Ранение
Политруку Г. Чернышеву
Раздался треск, как будто раскололи
Стальной орех,— посыпалась лузга.
И — в первый миг — ни страха и ни боли,
Лишь подломилась в голени нога.
Вниз покатилась кромка небосклона.
емля, рванувшись, поднялась торчком.
И я на пашню падал удивленно,
Сжимая глины потеплевший ком.
И, оглушенный, видел только небо
Пронзительно-лазурной чистоты,
Да по бокам, среди остатков хлеба,
Разрывов черно-красные кусты,
Да спину комиссара Чернышева,
Что, сжав зубами плащ-палатки край,
Волок меня, как старший брат меньшого,
Из ада выволакивая в рай.
Константин Симонов
Смерть друга
Памяти Евгения Петрова
Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет.
В землянке, занесен метелью,
Застольной не поет с тобой
И рядом, под одной шинелью,
Не спит у печки жестяной.
Но все, что между вами было,
Все, что за вами следом шло,
С его останками в могилу
Улечься вместе не смогло.
Никто еще не знает средства
От неожиданных смертей.
Все тяжелее груз наследства,
Все уже круг твоих друзей.
Взвали тот груз себе на плечи,
Не оставляя ничего,
Огню, штыку, врагу навстречу
Неси его, неси его!
Упрямство, гнев его, терпенье —
Ты все себе в наследство взял,
Двойного слуха ты и зренья
Пожизненным владельцем стал.
Любовь мы завещаем женам,
Воспоминанья — сыновьям,
Но по земле, войной сожженной,
Идти завещано друзьям.
Когда же ты нести не сможешь,
То знай, что, голову сложив,
Его всего лишь переложишь
На плечи тех, кто будет жив,
И кто-то, кто тебя не видел,
Из третьих рук твой груз возьмет,
За мертвых мстя и ненавидя,
Его к победе донесет.
Анкета дружбы
По-разному анкеты
На дружбу заполняют
И на себя за это
Потом пусть не пеняют.
Иной, всего превыше
Боясь толчка под ребра,
Такого друга ищет,
Чтоб был, как вата, добрый.
Другой друзей находит,
Чтоб зажигали спички,
Чтобы за ним в походе
Несли его вещички.
Чем в друге ошибиться,
Поверивши в улыбки,
Уж лучше ушибиться
Об друга по ошибке.
Друг - не клавиатура,
Чтоб пробежать руками,
Углы его натуры
Обследуют боками.
Пусть как обрывы Ужбы
Характер тот отвесен,
Пускай до вашей дружбы
Был путь не так уж весел,
Пусть надо с ледорубом
Идти до той вершины,
Где называют другом
Друг друга два мужчины.
Где вы не шли друг с другом
По вымеренной бровке,
А где тащили грубо
Друг друга на веревке,
Где не спьяна казалось:
Ты, я, да мы с тобою!
А где вас смерть касалась
Одним крылом обоих!
Дороги к дружбе нету
Другой, чем восхожденье.
Я в дружбе - за анкету
С таким происхожденьем!
Песня военных корреспондентов
От Москвы до Бреста
Нет такого места,
Где бы не скитались мы в пыли.
С лейкой и с блокнотом,
А то и с пулеметом
Сквозь огонь и стужу мы прошли.
Без глотка, товарищ,
Песню не заваришь,
Так давай по маленькой нальем.
Выпьем за писавших,
Выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнем!
Есть, чтоб выпить, повод —
За военный провод,
За У-2, за эмку, за успех.
Как пешком шагали,
Как плечом толкали,
Как мы поспевали раньше всех.
От ветров и водки
Хрипли наши глотки,
Но мы скажем тем, кто упрекнет:
«С наше покочуйте,
С наше поночуйте,
С наше повоюйте хоть бы год!»
Там, где мы бывали,
Нам танков не давали —
Но мы не терялись никогда.
На пикапе драном
И с одним наганом
Первыми въезжали в города.
Так выпьем за победу,
За нашу газету.
А не доживем, мой дорогой,
Кто-нибудь услышит,
Снимет и напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой!
Рима Казакова
***
На фотографии в газете
нечетко изображены
бойцы, еще почти что дети,
герои мировой войны.
Они снимались перед боем -
в обнимку, четверо у рва.
И было небо голубое,
была зеленая трава.
Никто не знает их фамилий,
о них ни песен нет, ни книг.
Здесь чей-то сын и чей-то милый
и чей-то первый ученик.
Они легли на поле боя,-
жить начинавшие едва.
И было небо голубое,
была зеленая трава.
Забыть тот горький год неблизкий
мы никогда бы не смогли.
По всей России обелиски,
как души, рвутся из земли.
...Они прикрыли жизнь собою,-
жить начинавшие едва,
чтоб было небо голубое,
была зеленая трава.
Геннадий Серебряков.
Яблоки.
Дом украшали синие наличники,
И сад вокруг качало ветерком.
Дед Парамон за фрукты брал наличные,
А нам всегда грозил дробовиком.
По жадности овчарок не держал он.
И только вечер - выходил в дозор.
А яблонная тучная держава
Наваливалась прямо на забор.
Мать мне всегда наказывала строго:
Куплю ведь яблок, только попроси.
Но к Парамону позабудь дорогу,
Ведь искалечит…Боже упаси…-
А сад, который дед стерег и холил,
Все набирался силы у земли…
Но к нам однажды в солнечную школу
Солдат в бинтах кровавых привезли.
И мне она запомнилась надолго –
Обычная картина той поры:
Шли женщины из нашего поселка,
Несли сюда нехитрые дары.
Та – молоко, та- огурцы в лукошке,
А та – медку в стакане и табак.
И мне тогда сказал дружок Алешка:
- Им яблоки полезны знаешь как…-
Я помню ночь, задумчивую, тихую,
В белесой дымке спал запретный сад.
И было слышно, как кузнечик тикает,
Как яблоки на веточках висят.
Я подтянул сползающие брюки.
Откуда ждать карающей беды?
А яблони совали прямо в руки
Тяжелые прохладные плоды.
Но Парамон не спал. Раздвинув ветви,
Уже ловил меня он на прицел.
И грянул гром. Хлестнул свинцовый ветер.
И только чудом я остался цел…
А матери не ведали про это,
Хотя от всех невзгод нас берегли…
Четыре бело-розовых ранета
Мы в госпиталь наутро принесли…
Ах, сколько было солнечных улыбок!
Тянулись руки к прелести земной.
Приподнимая памяти завесу,
Я различаю душ людских родство.
Когда-то Прометей украл у Зевса
Огонь. Но разве это воровство?
Евгений Евтушенко
* * *
М. Бернесу
Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
над ширью пашен и полей
и у берез и тополей.
Спросите вы у тех солдат,
что под березами лежат,
и пусть вам скажут их сыны,
хотят ли русские войны.
Не только за свою страну
солдаты гибли в ту войну,
а чтобы люди всей земли
спокойно видеть сны могли.
Под шелест листьев и афиш
ты спишь, Нью-Йорк, ты спишь, Париж.
Пусть вам ответят ваши сны,
хотят ли русские войны.
Да, мы умеем воевать,
но не хотим, чтобы опять
солдаты падали в бою
на землю грустную свою.
Спросите вы у матерей,
спросите у жены моей,
и вы тогда понять должны,
хотят ли русские войны.
Феликс Чуев
Вечный летчик
Вы видали в небе тучку,
вы видали на земле
золотистый, самый лучший
отблеск солнца на крыле?
Над поляной или сопкой,
над арбузною водой
вы видали след высокий,
белый след над головой?
То дорогами столетья,
понимая свой удел,
одинокий, как бессмертье,
Вечный Летчик пролетел...
Профиль резок на мгновенье
и недвижен на века,
и на ручке управленья
неотрывная рука.
Белый шрам на ней когда-то
возле Царского Села
врезал немец-авиатор —
первая война была.
И отметина другая
чуть над шарфиком видна —
то ли пуля самурая,
то ли финская война.
И четыре года чистых,
и осколок у виска,
и четыре серебристых
из-под шлема волоска.
Не зачисленный в приказы
повышений и наград,
не вернувшийся на базу
строгой памяти солдат,
весь заштопанный, летает,
как немой укор войне,
и безмолвно помогает
справедливой стороне.
Нет на нем ни свежей раны
и морщинок — ни следа,
потому что слишком рано
вечные набрал года.
Потому что в этом мире
только войны видел он.
За два, за три, за четыре
каждый год ему зачтен.
Он без отдыха-отбоя
беспосадочно кружит,
беспощадною петлею
над неправым виражит.
В старой куртке, в шлемофоне
весь затянутый, прямой
и на светлом небосклоне
по-отцовски молодой.
Только глаз его не видно —
то ли выцвели зрачки,
то ли отблески кабины
на огромные очки...
Рассыпаются по небу
войны, как метеорит.
Спит недружная планета.
Просыпается, гудит.
Там, где огненные точки
прожигают шар земной,
возникает Вечный Летчик,
словно Совесть над Землей.
Юрий Кузнецов
Гиммнастерка
Солдат оставил тишине
Жену и малого ребенка.
И отличился на войне...
Как известила похоронка.
Зачем напрасные слова
И утешение пустое?
Она вдова, она вдова...
Отдайте женщине земное!
И командиры на войне
Такие письма получали:
«Хоть что-нибудь верните мне...» —
И гимнастерку ей прислали.
Она вдыхала дым живой,
К угрюмым складкам прижималась,
Она опять была женой.
Как часто это повторялось!
Годами снился этот дым,
Она дышала этим дымом —
И ядовитым и родным,
Уже почти неуловимым.
...Хозяйка юная вошла.
Пока старуха вспоминала,
Углы от пыли обмела
И — гимнастерку постирала.
Возвращение
Шел отец, шел отец невредим
Через минное поле.
Превратился в клубящийся дым —
Ни могилы, ни боли.
Мама, мама, война не вернет...
Не гляди на дорогу.
Столб крутящейся пыли идет
Через поле к порогу.
Словно машет из пыли рука,
Светят очи живые.
Шевелятся открытки на дне сундука —
Фронтовые.
Всякий раз, когда мать его ждет, —
Через поле и пашню
Столб клубящейся пыли бредет,
Одинокий и страшный.
Анатолий Жигулин
Утиные дворики.
Утиные Дворики — это деревня.
Одиннадцать мокрых соломенных крыш.
Утиные Дворики — это деревья,
Полынная горечь и желтый камыш.
Холодный сентябрь сорок пятого года.
Победа гремит по великой Руси.
Намокла ботва на пустых огородах.
Увяз «студебеккер» в тяжелой грязи.
Утиные Дворики...
Именем странным
Навек очарована тихая весь.
Утиные Дворики...
Там, за курганом,
Еще и Гусиные, кажется, есть.
Малыш хворостиной играет у хаты.
Утиные Дворики... Вдовья беда... Все мимо
И мимо проходят солдаты.
Сюда не вернется никто никогда...
Корявые вербы качают руками.
Шуршит под копной одинокая мышь,
И медленно тают в белесом тумане
Одиннадцать мокрых Соломенных крыш.
Андрей Румянцев
Сыны полка
В наш городок, негромкий, дальний,
Полк на постой пришел с войны,
В нем был особый взвод солдатский,
Наш брат бедовый — пацаны.
То были стреляные волки,
Сыны полка,
Сойти с ума:
Их знали Сталинград и Волга,
Да и Германия сама.
Их записали в нашу школу.
И вот мы ждали в первый раз:
Придут отчаянные шкоды,
Куда отчаяннее нас.
Пришли.
За парты сели сзади,
В зеленом с головы до пят,
Как будто ряд окопов занял
Замаскированный отряд.
И только празднично сверкали
Под жестким светом строгих лиц
Нам недоступные медали
За взятье западных столиц.
В нас зависть жалкая кричала.
И лишь спасало от тоски,
Что парни двойки получали
И по подсказке отвечали
Негромким эхом у доски.
Ходили в тайную курилку
И в болтовне, что мы вели,
Неуважительно «училкой»
Назвать учителя могли.
И все ж, когда у стен затертых,
Средь коридорной кутерьмы,
Они стояли в гимнастерках,
Тихи, подтянуты, прямы,
И настораживали уши,
Кося в окошечный провал,
Как будто бы боясь прослушать
Приказ негромкий иль сигнал, —
То знали мы:
До школы шумной
Они уже прошли одну,
Где учат быть готовым к штурму,
Не верить в эту тишину.
И мы их бережно толкали,
На кучу падая малу,
И только звякали медали
Под нашим братом на полу.
И тут они — куда им деться —
Кидались в гущу кутерьмы.
Ребята возвращались в детство.
К их славе приобщались мы.
Марк Сергеев
Баллада о тополях
В тени их скрыта школьная ограда.
Они следят с улыбкой за тобой,
горнист из пионерского отряда,
так мастерски владеющий трубой.
Нас кронами укрыв, как шалашами,
они шумят под вешнею грозой...
Послушай: я их помню малышами —
обыкновенной тоненькой лозой.
Послушай: в небе стыл рассвет белесый,
проткнула землю первая трава,
за ручки, важно, приведя из леса,
их посадили мы — десятый «А».
И ночью, после бала выпускного,
мы поклялись сюда опять прийти.
И вот мы к тополям вернулись снова,
но впятером из двадцати шести.
Горнист из пионерского отряда,
послушай: клятв никто не нарушал.
Ты родился, должно быть, в сорок пятом
и, значит, сорок первого не знал.
А в том году схлестнулись с силой сила,
стояла насмерть русская земля.
За тыщи верст разбросаны могилы
тех, кто сажали эти тополя.
Но, будто бы друзья мои — солдаты,
стоят деревья в сомкнутом строю,
и в каждом я, как в юности когда-то,
своих друзей приметы узнаю.
И кажется, скажи сейчас хоть слово
перед шеренгой тополей живой —
и вдруг шагнет вперед правофланговый
и в трауре поникнет головой.
Как требуют параграфы устава,
начни по списку называть солдат:
— Клим Щербаков! —
И тополь — пятый справа — ответит:
— Пал в боях за Ленинград.
— Степан Черных! —
И выйдет тополь третий.
— Матвей Кузьмин! —
Шагнет двадцать второй.
Нас было двадцать шесть
на белом свете — мы впятером
с войны вернулись в строй.
Но остальные не уходят. Рядом,
они стоят, бессмертны, как земля.
Горнист из пионерского отряда,
взляни: шумят под ветром тополя.
И если в час беды о нас ты вспомнишь,
твой горн тревожно протрубит подъем,
то мы придем, горнист, к тебе на помощь,
живые или мертвые — придем.
Вот. Пожалуй, хватит. А я пойду смотреть телевизор в кои-то веки =). Ибо у меня опять настольгия по детству - там показывают "Четырех танкистов". Тристо лет этот фильм не видел Х_х.